|
В городе Тайшете (на севере — Братск с алюминиевым заводом, на востоке — Иркутск c алюминиевым заводом, на западе — Красноярск с алюминиевым заводом) собираются запустить экспериментальный участок алюминиевого завода. Мы должны были провести акцию — то ли взять завод штурмом, то ли упасть на рельсы местной узловой станции…
Тайшет — это маленький город, один из главных ж/д узлов Сибири, отсюда идут четыре направления дорог, здесь начинается (заканчивается) БАМ.
Есть маслозавод, конфетная фабрика, завод по ремонту дорожно-строительных машин, депо, мясокомбинат и несколько ритуальных служб с низкими ценами...
Суждено проживать в городе 59 тысячам человек, из них десять тысяч не работают.
Запуск экспериментального участка алюминиевого завода, когда он состоится, — двести пятьдесят занятых.
Когда пустят завод — уже две тысячи мест. Для Тайшета очень много.
Руководство завода отмечает этот факт. И намекает, что сможет влить деньги в бюджет.
Участники таких акций светиться не любят. Акция нигде не заявляется, потому что никто не даст разрешения, чтобы в его городе штурмовали предприятие, которое должно стать донором для хилого бюджета.
Все участники акции — Артем, частное лицо, универсальный общественный деятель; Паша, юрист, уволенный с работы; Коля, представитель одной экологической организации, по старой дружбе выступающий под флагом другой; я и сорок иркутских студентов.
В Иркутске меня встретили экологи на микроавтобусе — усталые люди: Коля-гринписовец (просто кличка) и юрист Паша, оба с черными мешками под дикими глазами. Борьба, наверное, отнимает много сил. Лица скорбные.
В автобусе — детский гробик с надписью «Здоровье жителей Тайшета», венки, памятник, четыре лопаты и букет одуванчиков.
Ну еще Артем сидит, плачет.
— Прыгай, поедем на «Бакалею» за тушенкой, — сказал Коля.
— У меня аллергия на одуванчики, — добавил Артем…
Бакалея — это оптовый рынок, а тушенка — это северокорейское мясо. Вроде бы коровье. Самое вкусное и самое правильное в мире мясо. Потому что чистое, тушится по старинной советской технологии, без добавок и консервантов.
Экологи любят, чтобы все было чисто, — в небе чисто, в море чисто, на земле чисто, и борются за это чисто на энтузиазме. За кормежку и небольшие командировочные.
Мы взяли лапшу быстрого растворения, печенье, десять колод игральных карт, чтобы не скучать в поезде, лечо, кильку и на всякий случай туалетную бумагу с надписью: «Экологически чистый продукт» (надпись отпечаталась насквозь и зеленела вплоть до пятого-шестого сеанса). Продукты не вмещались в автобус, приходилось доставать гроб, венки, памятник, давать в руки пассивному борцу Артему одуванчики, забрасывать ящики с килькой, лечо и тушенкой, вынимать ящики с лечо, ставить гроб, бросать ящик с лечо, класть памятник, заталкивать мешок с хлебом, вынимать памятник, укладывать печенье, опять доставать гроб…
…Когда поезд Иркутск—Тайшет тронулся, Коля-гринписовец, координатор акции, попросил студентов, которые пока мало что понимали, но рвались на заводские стены, собраться в центре вагона.
Коля говорил долго и подробно.
Завод называется «Алюком-Тайшет». Его должны были пустить раньше, но задержали, потому что сначала завод не приняла комиссия (есть только одно очистное сооружение вместо шести), а затем энергетики (завод жалеет 80 тыс. долларов на резервную ЛЭП). Нет медпункта. Нет измерительных приборов, чтобы следить за выбросами в атмосферу. Есть незапланированный в проекте обводной газоход, который позволит сбрасывать всю гадость сразу в воздух, без очистки. Так быстрее и дешевле. Люди будут дышать фтороводородом, еще каким-то — родом и еще каким-то. Будут рождаться дети-уроды…
Государственная комиссия 20 марта все-таки приняла участок. Построили его за триста метров от жилого района, а положено как минимум за тысячу метров.
И когда руководство завода договорится с энергетиками, производство хрен остановишь.
Если завод хотя бы на четыре часа затихнет, все оборудование можно выбрасывать. Оборудование стоит миллионы баксов. Никто не захочет, чтобы завод затих...
Студенты-борцы внимательно слушали. Задавали вопросы.
— А чего гроб такой маленький?
— А мы что, двухметровый будем тащить? — ответил Коля.
— Он и дороже, — добавил Паша.
Ритуальных мастеров просили исполнить бутафорский гробик. Чтобы легче и дешевле. Но у них тоже есть профессиональная гордость и свое, мрачное, как профессия, понятие о чести. «Сделаем честь по чести», — сказали они, сбили гроб из толстенных досок и написали на памятнике: «Пуск завода без очЕстных сооружений».
— Зря мы заплатили вперед, — вздыхал всю дорогу Артем.
«Е» потом закрашивали маркером, «и» дорисовали лаком для ногтей…
Алюминиевый завод — это огромное помещение, и сплошь — электролизеры. Над каждой ванной — голубой дымок: фтороводород. Один аварийный сброс хотя бы раз в пять лет — и территории присвоят почетный статус зоны экологического бедствия. Братск и иркутский пригород Шелехов, соседи-алюминщики, уже имеют такой статус. Жители Тайшета тоже могут получить повод для сочувствия.
Студентка-психолог товарищ Сашка, бурятка, очень строгая девочка (потому и «товарищ»), живет в Шелехове.
Товарищ Сашка рассказывает, что над городом смог, солнца не видать, листья не успеют распуститься — в трубочку сворачиваются, скукоживаются, засыхают. Здоровых людей нет.
Самое смешное, что в Тайшете у Сашкиной семьи «дача», деревянный домик дедушки-покойника.
— Судьба, что ли, да?! — возмущается Сашка.
...Утром, перед Тайшетом, до которого на медленном, рассматривающем каждую встречную станцию поезде пятнадцать часов, Коля опять собрал студентов.
Сказал, что пить и принимать наркотики вообще вредно, а сегодня (воскресенье), завтра и послезавтра (вторник, день проведения акции) нежелательно, потому что нельзя давать повода для грязных разговоров.
— Если уж кому-то приспичит, подойдите ко мне, — сказал Коля.
Не знаю, что он имел в виду, но студенты к нему не подходили, запрет нарушали, не скучали; из экономии спали по двое-трое на кровати и утром были свежие, а не как огурцы, которыми закусывали всю ночь.
Красили огромные плакаты в спортзале одной тайшетской школы. Клеили листовки-некрологи, фломастером добавляли время («приходите сегодня в 10.00 к горадминистрации»)...
Вечером в город приехал представитель красноярского отделения Социально-экологического союза Николай Зубов. Отделение брало на себя ответственность за проведение акции. После акции Зубов выступил на местном телевидении. Говорил с болью, едва сдерживая слезы, казалось, шар ртути катался по горлу, объяснял, что экологи не против завода, а — за очистные сооружения...
Акция началась 4 июня в 9.30.
Студенты в одноразовых комбинезонах «каспер», прозрачная белая ткань, заносят в автобус гроб, в котором лежат Конституция, венки — «От матерей Тайшета», «С надеждой на чистое небо» и т.д., два желтых тряпичных транспаранта (маленький — «Прокуратура, найди очистные!» и огромный, примерно 2х10, — «Экологический терроризм. Алюминиевый завод готовит газовую атаку»). От привокзальной гостиницы — в центр.
В одном из старых корпусов умершего завода «Стройиндустрия» (территория выкуплена алюминиевым заводом), примыкающих к новенькому офису «Алюком-Тайшета», уже сидели товарищ Сашка и Коля-гринписовец с транспарантом «Построил завод — строй очистные». Они должны были «выбросить» его из пустой оконной глазницы.
Пройти на территорию охраняемого предприятия легко. Накануне мы несколько часов гуляли по заброшенным цехам стройзавода и не нарушили границу экспериментальной площадки только потому, что не захотели…
Пешком по центру Тайшета — к горадминистрации.
С черного хода встречают милиция и оператор с профессиональной камерой (назвался подполковником ФСБ). У парадного собрались бабушки. К ним не пробиться. Милиция требует зачинщика. Выходит Зубов. Вручает милиционеру петицию, адресованную тайшетским депутатам. Даже стыдно признаться, кто ее сочинял… Зубова забирают в отделение, следом идет юрист Паша.
Чекист-оператор на всякий случай оскорбляет участников акции. Артем дарит чекисту букет одуванчиков и напоминает какую-то статью Конституции.
— В гробу я видел вашу Конституцию, — сказал чекист-провидец.
Артем достал Конституцию из гроба и подарил ее чекисту.
У заводоуправления нам уже никто не мешал. Вынесли из автобуса гроб и памятник. Поставили на травку в двадцати метрах от офиса.
Гринписовец Коля и товарищ Сашка выпустили транспарант из окна заброшенного цеха.
Студенты минут десять стояли, прикрывшись смелым лозунгом.
Оператора-чекиста на месте не оказалось.
А можно было поймать замечательный момент.
К гробу, в котором покоилось здоровье жителей Тайшета, подошел охранник алюминиевого завода. Поднял крышку над головой, бросил об асфальт. Показал палец, как в американских фильмах.
Поднял гроб... Акция закончилась эффектно. Товарищ Сашка и Коля-гринписовец спокойно ушли с места преступления.
В автобусе Сашка нервно курила, а Коля лег в гроб...
P.S. Завод еще не пустили, а работников отправили в неоплачиваемые отпуска. Руководство не может договориться с энергетиками. Значит, жители Тайшета пока могут дышать кислородом. Потом кислород перекроют, и все равно пустят фтороводород. В данном случае деньги должны пахнуть, иначе их будет мало. Очистные стоят дорого. Кажется, акцию стоит признать утопической. И написать в конце: «Экологи победили ветряную мельницу»…
г. Тайшет Иркутской обл.
17.06.2002
|
