|
Группа должностных лиц, образующих административный орган ГУИН МЮ РФ по СПб и ЛО, среди старших офицеров именуемая коллегией, не собралась в очередной раз 24 февраля 2004 года на Захарьевской улице. И не потому, что 23 февраля есть праздник защитников отечества. А потому, что 23 февраля тоже группа, но не должностных лиц, наконец разослала телефонограммы, в прямом смысле этого слова, по вверенным им подразделениям ГУИНа. Кто такие? Почему не знаем?! Отчего же не знаем?
Какая из коллегий состоялась?
Постараемся объяснить. Вот, например, члены коллегии - это начальник ГУИНа генерал-майор Заборовский Валерий Александрович, его заместители, начальники управлений и недавно примкнувший к ним начальник «тюрьмы НКВД N 1», то есть «Кресты», Житинев. Они как бы «ЦК». Напротив стройными рядами сидят 16 начальников учреждений, их замы по БОР (безопасности и оперработе). Бывают перестановки в зависимости от повестки дня. Считай, человек за 40. Они обсуждают дела и результаты оных сотен сотрудников изоляторов и колоний.
Иная компания, образующая неформальный распорядительный орган, состоит из Лехи Иркутского - Алексея Геннадьевича, тридцати лет от роду, с высоких берегов Амура родом, дважды судимого по малолетке, назначенного московскими ворами «смотрящим» за тюрьмами и зонами Питера и области, и его заместителей Зимаря и Горына, пристально присматривающих за первым и четвертым изоляторами, а также ответственных за 13 объектов с их же замами. То есть набирается столько же членов.
Леха - поколение новых топ-менеджеров. Это вам не Дед Хасан (известный вор в законе), который еще Берию видел.
У руководителей первой и второй коллегий есть много общего: оба они правят на свободе, оба носят соответствующие их системам координат генеральские звания, присвоенные в Москве... Что еще?
«...С утра 24 февраля 2004 года...»
Так вот получается: смотрел Леха Иркутский, смотрел и дал свое указание: «С утра 24 февраля 2004 года все арестанты должны отказаться от пищи, выдаваемой администрацией. Арестанты! Вы обязаны поддержать старших братьев и не остаться в стороне. Все вы лишены свободы, но не права на достойную жизнь! Все это предпринимается против произвола и беспредела в Форносово....»
Называется это не приказ, а воровской прогон.
И что не удивляет, так то, что с 24 февраля голодовка началась. И еще какая. Вернее, не голодовка, а отказ от приема пищи, то есть форма протеста, которую не стоит путать с неповиновением и беспорядками.
Разумеется, подавляющее число осужденных и подследственных голодали внешне и ели не «положняковую» пищу, а свою. Необходимо отметить, что в первом и четвертом изоляторах треть сидельцев не ест ежедневную пайку постоянно, так как имеют передачи с воли. Это раньше не более пяти килограммов можно было. Потом времена менялись: 8, 16, затем 30 килограммов. Это официально.
Заместитель начальника ГУИНа полковник Поляков на пресс- конференции 25 февраля заявил правильно, что это не голодовка, но слукавил по поводу того, что есть меры принуждения принимать пищу, которые пока не принимаются. (Деталь: за неделю он ушел с должности начальника СИЗО-4, где протестовали вовсю.)
Вспоминается история с братом Михаила Мирилашвили по прозвищу Кусо. Чалясь в «Крестах», он объявил голодовку настоящую. Посему его начали кормить насильно - через шланг. Но хлопотно это для одних и неприятно для другого. Вот и договорились, что пить он будет физраствор из кружки, но считаться будет, что насильно. Это мы к тому, что с одним пришлось договариваться, а с тысячами?..
Есть ли иные способы? Законные? И до столба можно... Плитки отобрать, холодильники тоже, до сушек докопаться (могут быть испорчены), а здоровье подследственного - святое и т. д. и т. п. Можно и жарить что-нибудь вкусное перед камерами на электроплитках, чтобы запахами склонять непокорные желудки.
Бывали казусы - как-то один голодал: до весил 62 килограмма, а после - через две недели голодовки, - 69.
А вообще-то даже прием передач не был прекращен. Передачи принимали, но их не брали подследственные. Мелкие, но неудобства для администрации.
А если серьезно, то любой сотрудник спросит (и спрашивали 24 - 25 февраля), что говорить при отказах: «Я тебе... Я тебя... Чем стимулировать или угрожать? Дайте команду законную!» Команды не было. Нашли следующий выход: «Камера, выходи»! В камере оставляют еду в шлемках. «Камера, заходи!» Спорно, так как выход нашли и лишенцы: все в унитаз. Не к статье сказано, но это тоже в самой большой тюрьме мира - проблема: если все и вся в унитаз, то «Водоканал» ничего не гарантирует. Принцип домино.
Мент конвойному не кент?
Это на словах понятно, что мент конвойному не кент.
Итого, не принимали баланду тысячи. Тысячи не скроешь. Проклятые журналисты растрезвонили. Долетело до центральных каналов ТВ. А это уже политикой попахивает. ГУИН держался, как мог, но признал. Даже генерал Заборовский вышел 25 февраля из отпуска, в который ушел с 24-го. Вышел, несмотря на свой день рождения. Вот так эта форма протеста удалась. Но об этом позже.
Что такое Форносово? Это колония. Колония N 4. Именно из-за ситуации в ней и разгорелась «стачка». А что там особенного?
Так вот ситуация в нашей с вами пенитенциарной системе везде чугунна и скучна, как и все вокруг. То есть катастрофический кадровый некомплект, социальная нищета и, как следствие, ослабление надзора за спецконтингентом, не побоимся этого слова. А порядок или видимость нужны. Отсюда «дедовщина». Как говорят усталые военные: «Пусть у меня три сержанта в стельку пьяные, зато рота подтянута». Сомнительно, но понятны эмоции. В лагерях аналогичная ситуация. Порядок, в данном случае, в четвертой колонии наводится чужими руками. А руки те также осуждены. Все начинается с этапного карантина и с его старшины. Это не звание, как в армии, а должность. Кто ж на ней стоит?
А почему картошка лохматая?
Небольшой социоэкскурс в настоящее. На воле закон ментовский, а в тюрьме воровской. Так вот на этой самой воле бандиты сильнее, богаче и крепче связями с государством. В тюрьмах же на сцену выходит иной герой - вор. Спортивные бандиты не хотят играть в тюрьму и становиться на «шестые» роли. Но и в лагерях «спортивное движение» не теряет силы. Недостаток опыта компенсируется материальной поддержкой и сплоченностью. Бойцы движения убеждены, что сели первый и последний раз, в отличие от воров, которым эти места - «дом родной». Создается паритетная ситуация - блатной мир осуждает, но не имеет возможности противостоять. Кстати, именно поэтому некоторые представители «спортбратства» не участвовали в голодовке. Примеры: Ткаченко, Гимранов. ( Ткач - известный лидер «пермских», Гимранов - подельник Шутова.)
Для того чтобы подчеркнуть некую разницу между блатными и «спортсменами», вспомним безобидную быль. Сидел как-то в «Крестах» Валера Ледовских и передали ему «дачку», и не простую, а тамбовскую. А в ней киви - фрукт заморский. Вместе с Валерой в камере сидел старый каторжанин. Вот он и спрашивает: «А почему картошка лохматая?»
Старшина карантина - не до чечеточки
Вернемся к этапному карантину колонии. Старшина карантина сразу же показывает (а обычно есть чем показывать, так как не карлики в актив попадают, а качки), что блатная мысль в колонии непопулярна. И делается это методами не согласно исправительно-трудовому кодексу, а согласно убеждению, причем в зависимости от позиции руководства.
В декабре 2003 года наружу чуть не вырвалось ЧП. Осужденный за разбой на восемь лет тридцатилетний Руслан Данченко, этапированный в Форносово, был сильно покалечен «активом». Также его пытались унизить. Поломанного спрятали в межобластную больницу и доложили наверх - Веселову - первому заместителю Заборовского (бывшему, кстати, начальнику «четверки»). Наверху материалы легли под сукно, так как момент для разбора полетов был неблагоприятен -конец года - заслушивание генерала в Москве. Мог генерал об этом не знать? Мог. Он один, а «разбойников» много.
Помимо этого из оперчастей поступили сигналы о том, что планируется ответный ход воровской среды. Дело-то не в избиении, а в том, за что, как, почему. В том, что это система. Пригрезилась портачка (наколка)сталинских времен: «Режь сук - бей актив». Сигналы канули во внутренних проверках. Короче, замяли. Ныне Руслан находится в психотделении МОБ. Случай с Русланом - результат системы. Думается, с ним нашли консенсус. Ты сидишь в тепле и покое, но и молчишь. Что касается поборов, о которых заявляли голодающие, то схема, применительная к «старшине», следующая: должность надо купить, следовательно, расходы вернуть. А должность денежная - надо делиться. Не вчера заведено.
Вовремя оформленный отпуск как средство борьбы с отставкой
Значит, раз сигналы уже были? И повод был. Желания что-либо менять не было. А к 24 февраля? Вот в чем вопрос.
Давайте поразмыслим за московское начальство: если оперчасти доводили до сведения руководства ГУИНа о том, что намечается голодовка, то какие меры были приняты? Если «принимай не принимай» - ничего не получается, то это некомпетентность. Напрашивается вопрос: вовремя оформленный генералом отпуск - это способ борьбы с отставкой? Некрасиво. Значит, не знал?
Давайте посчитаем: в «Крестах» 35 оперов, в четвертом изоляторе -15, в Выборге -10... Всего около 70 оперуполномоченных. У каждого примерно по пятнадцать «штыков» - лиц оперативно-доверенного контакта. Не считаем оперконтактов УСБ и прочая... Во-во, бешеное число получается - каждый десятый из сидящих. И вся эта махина, правда со своими «скрипами», не дала ни одного сигнала? Не верим! Не мог не знать.
Выход из кризиса
Опера носятся с учащенным графиком встреч наперевес. Трудновато им авторитетных уговаривать. Представляете: возвращается такой авторитет после профбеседы обнадеживающей и говорит: «Что-то гастритом заболеваю - надо поклевать немного».
Самое главное направление приложения усилий по выходу из голодовки было выбрано интуитивно правильно. Подполковник и однополчанин Заборовского Веклич Константин Андреевич начал искать Леху Иркутского. Но ГУИН не очень владеет ситуацией на воле. Выручил, как всегда, УБОП -отдел Сыча (это не кличка, а фамилия). Выяснилось, что предотвратить голодовку легче, чем выходить из нее под вой телевизора. В противостоянии кто-то должен сделать шаг назад - уступить. И эта уступка будет видна всем. Сохранить лицо в создавшейся ситуации тяжело обеим сторонам.
Требования «блаткомитета» просты и незатейливы: уберите самых беспредельных активистов из Форносова (все равно найдем, даже на самых дальних зонах) да надавайте по «шапке» руководству «четверки»!
Легко сказать. Четвертая и седьмая колонии на бумагах самые образцово-показательные! Этапироваться в «четвертый рай» не хотят, правда, а это уже неповиновение. Но все-таки...
И чудо! К ужину 25 февраля к 19.00 точно, а точнее не бывает, арестанты согласились в едином порыве принимать пищу.
Молва доносит, что оперативники во всех подразделениях получили команду закрыть глаза на неуставные контакты авторитетных осужденных, как их назвали ведущие дикторы ТВ, с миром. Некоторым вернули мобилы, которые 24-го у некоторых изъяли. Между прочим, новый термин. Два года назад лидеры преступных сообществ стали именоваться в прессе авторитетными бизнесменами. Аналогий не находите?
Что скрывают тюремные стены?
Приводим цитату из официальной информации ГУИНа, специально распространенной для СМИ: «...На 18.00 25 февраля 2004 года в результате профилактической и разъяснительной работы подследственные и осужденные ИК и СИЗО отказались от продолжения противоправных действий.
Руководство ГУИНа итоги расследования доведет до сведения общественности, но вместе с тем считает данное происшествие спланированной извне акцией, с целью оказания давления на администрацию...»
Так если спланировали вне, может, и профилактическая работа велась вне?
Эх, сравнить бы эту информацию со второй малявой Лехи Иркутского о конце голодовки!
И если внешне все закончилось, то насколько реально решилась проблема? В центре Петербурга находятся три крупнейшие тюрьмы мира. Это не метафора. В чем, в чем, а тут мы первые. И «Кресты» эти никуда не денешь. Если причина остается, в данном случае в четвертой колонии, то, значит, «запал» может в любой момент поджечь кто угодно из коллегии блатных и стремящихся. Не Леха Иркутский, так следующий. Тысячи судеб и характеров, далеко не лучших, - это может бабахнуть.
И еще: когда сотрудники сами не чувствуют правду, то позиция у них неуверенная. Это вопросы психологические, и они чувствуются. Повторимся: в случае своей правоты ГУИН принял бы жесткие меры для невозможности принятия пищи вообще: голодать так голодать! В данном случае большинство понимало, что проблема и кривда есть.
А все было так хорошо. С мая 2002 года и за передовым опытом ездили в Калининград, и фильмы учебные снимали. Правда, через семь месяцев в Колпине произошел самый крупный побег в мире среди несовершеннолетних. А в 2003 году в Калининградской области малолетки в нескольких местах подожгли колонию и пришлось вводить войска. Ну так ведь это дети несмышленые. Взрослые поступают мудрее.
У сотрудников МВД есть поговорка, что только подполковник может считать себя старшим офицером. Хотя майор - тоже старший. А потому что из подполковников можно слететь до майора и останешься старшим. Дважды не разжалуют.
А кто-нибудь видел генерала, который стал полковником? Только перевод или пенсия.
Ради объективности и жесткости надо сказать, что если «отдельные негативные факты злоупотреблений будут продолжаться в ИТК-4», то, значит, Леху Иркутского придется московским ворам снимать. Кто-то ведь уступил? А по поводу золотой середины... Так чуть-чуть беременной быть нельзя - физиологически не получается, даже при наличии большого желания.
P. S. 26 февраля Евроньюс передало информацию о голодовке и ситуации в четвертой колонии на 26 языках мира. Это неоспоримый факт того, что новость мировая.
26 февраля «НТВ-Петербург» продемонстрировало «кино» пресс-службы ГУИНа об обстановке в Форносове: «Вот осужденные работают на пилораме. Вот играют в футбол. А вот злые зеки, отказавшись от воровской идеи, встречают свой профессиональный праздник - 125-летие исправительно-трудовой системы».
Довлатов какой-то.
Когда верстался номер
Как нам стало известно, уже 26 февраля Леха Иркутский был задержан сотрудниками УБОПа. Наблюдатели связывают его задержание с организацией акции протеста...
Где сидят питерские заключенные
До суда
Следственный изолятор (СИЗО) N 1 «Кресты» / Санкт-Петербург, Арсенальная наб., 7
СИЗО N 2 / Ленинградская область, город Тихвин
СИЗО N 3 / Ленинградская область, город Выборг
СИЗО N 4 / Санкт-Петербург, ул. Лебедева, 39
СИЗО N 5 (женский) / Санкт-Петербург, Арсенальная улица, 1
СИЗО N 6 / Ленинградская область, пос. Горелово
После суда
Исправительная колония (ИК) (колония-поселение) / Ленинградская область, Волосовский район, поселок Княжево
ИК N 2, женская, общего режима / Ленинградская область, Тосненский район, почтовое отделение Ульянка
ИК N 3, строгого режима / Ленобласть, Тосненский район, поселок Форносово
ИК N 4, строгого режима / Ленобласть, Тосненский район, Поселок Форносово
ИК N 5, общего режима / Санкт-Петербург, Колпинский район, Поселок Металлострой
ИК N 6, общего режима / Санкт-Петербург, станция Обухове
ИК N 7, общего режима / Санкт-Петербург, станция Дача Долгорукова
Воспитательная колония / Санкт-Петербург, Колпино
По медицинским показаниям
ИК N 12 Межобластная больница им. Газа
|
